— Я никак не могла понять, что происходит, — продолжала она. — Я была наивным, испуганным ребенком. Но дед сказал, что я уже достаточно взрослая и должна знать правду. Он объяснил, что эти люди хотели нашей смерти, потому что мы жили в большом, красивом доме. А еще он сказал, что отныне мы должны скрывать свое происхождение и имя. Потом он закопал шкатулку с документами. Но он наказывал мне всегда помнить, кто я такая, помнить, что Куртелены — потомки французских королей и состоят в родстве с нынешней правящей династией.

— А потом вы попали к мельнику?

— Да, — вяло ответила Николь, очевидно не собираясь продолжать.

Клей протянул ей бокал. Он не хотел поить ее допьяна, но это был единственный способ заставить ее говорить. Он уже давно чувствовал, что она что-то скрывает. От него не укрылось выражение ужаса, мелькнувшее в ее взгляде, когда он однажды спросил ее о семье.

Он откинул со лба Николь влажные от пота локоны. Она была такой маленькой и хрупкой, но как много таилось в ее душе. Сегодня, став свидетелем вспышки ее гнева, он наконец понял, что она права. С тех пор как она здесь появилась, он ни разу не взглянул на нее, не испытав сожаления, что перед ним не белокурая Бланка. Но теперь он ясно видел, что судьба свела его с женщиной, достойной принца крови.

Он взял у нее из рук пустой бокал.

— Почему ты покинула мельницу? Там ты была бы в безопасности.

— Эти люди были к нам очень добры. — От волнения и выпитого вина ее акцент стал заметнее. Некоторые звуки она произносила в нос, а "р" мягко вибрировал между языком и небом. — Дедушка говорил, что я должна научиться какому-нибудь ремеслу, а мельница — дело подходящее. Мельник утверждал, что девице никогда не освоиться с жерновами да колесами, но дедушка только посмеивался. — Она замолчала и улыбнулась. — Кстати, я могла бы заняться твоей мельницей. Хоть и небольшой, но все же доход.

— Николь, — мягко прервал ее Клей. — Почему ты ушла от мельника? И почему ты так боишься грозы?

Николь долго молчала, не сводя глаз с темного окна, по которому стучали капли дождя. Потом она заговорила, и голос ее звучал совсем тихо.

— Мы получили немало предостережений. Мельник в спешке вернулся из города, даже не распродав муку. Он рассказал, что мятежники уже добрались до наших мест. Все в округе знали, кто мы такие. Дед был аристократом. Измениться он не мог, а притворяться не умел, да и не хотел. Но никто не знал, что он всю жизнь подходил с одной меркой и к королю, и к конюху. Дед говаривал, что после Людовика XIV перевелись настоящие рыцари.

— Итак, испуганный мельник вернулся, — настойчиво напомнил Клей.

— Он уговаривал нас спрятаться, бежать, предпринять что-нибудь, чтобы остаться в живых. Он всей душой полюбил дедушку. А тот смеялся над его страхами. И вот вскоре пришла гроза, а вместе с грозой пришли мятежники. Я была на чердаке и пересчитывала мешки с мукой. Я смотрела в окно и в свете молний видела, как они приближаются. Некоторых из этих людей я знала, они приносили зерно для помола. У них были пики и топоры.

Клей почувствовал, как она дрожит, и крепче прижал ее к себе.

— Твой дедушка тоже видел их?

— Он поднялся на чердак, и я сказала ему, что встречу разъяренную чернь вместе с ним, что я тоже Куртелен. Но он ответил, что не хочет, чтобы род Куртеленов прервался, а я последняя в нем. Он говорил так, словно уже был мертв. Он посадил меня в пустой мешок. Кажется, я была слишком потрясена, чтобы говорить. Потом он завязал мешок, шепнув, что если я его люблю, то будут сидеть тихо. Он заставил меня мешками с зерном и спустился по лестнице. А через несколько минут толпа ворвалась на мельницу. Бандиты обыскивали чердак и несколько раз чуть было не нашли меня.

Клей коснулся губами ее лба, прижав голову к своей щеке.

— А твой дедушка? — прошептал он.

— Когда они ушли, я выбралась из укрытия. Я хотела убедиться, что дедушка в безопасности. И как только я выглянула из окна… — Тело ее сжалось в комок.

— Что ты увидела?

Она забилась в его руках, пытаясь оттолкнуть его.

— Там был мой дедушка. И он улыбался мне. Клей растерянно взглянул на нее.

— Как, разве ты не понял? Я смотрела с чердака. Они отрубили ему голову, насадили на пику и понесли. Их жуткий трофей плыл высоко в воздухе. Сверкали молнии, и я отчетливо видела лицо своего деда.

— Бог мой, — простонал Клей, сжимая в объятиях вырывающуюся Николь. Она снова заплакала, и он стал укачивать ее, гладить по голове.

— И мельника они тоже убили, — продолжала она, помолчав. — Его жена сказала, что мне надо уходить, потому что она не может больше прятать меня. Она зашила в мое платье три изумруда и посадила на корабль, идущий в Англию. Три изумруда и медальон — вот все, что осталось от моего детства.

— А потом ты попала к Бианке и тебя похитили мои люди.

Николь всхлипнула.

— Все это звучит так, словно вся моя жизнь была сплошной вереницей несчастий. Но ведь у меня было очень счастливое детство. Мы жили в благополучии и почете, у меня было множество кузин и кузенов, с которыми я играла.

Клей обрадовался, что она постепенно приходит в себя. Он боялся, что рассказ о пережитой трагедии может окончательно сломить ее.

— Ну, и сколько же сердец ты разбила? Наверное, все твои кузены были в тебя влюблены?

— Вовсе нет. Правда, однажды один из них поцеловал меня, но мне это совсем не понравилось. Больше я никому не позволяла себя целовать. Ты был единственным, кто…

Она замолчала, улыбаясь, и коснулась пальцем его губ. Клей поцеловал палец, и она долго смотрела на свою руку.

— Глупая, глупая Николь, — наконец прошептала она.

— Почему глупая?

— Если подумать, вся эта история чрезвычайно забавна. Сегодня я катаюсь в парке, а завтра просыпаюсь на корабле, плывущем в Америку. Потом меня насильно выдают замуж за человека, который называет меня воровкой. — Казалось, она не заметила, как смутился Клей. — Из этого можно сделать замечательную пьесу. Очаровательная героиня Бианка помолвлена с красавцем-героем Клейтоном. Но злодейка Николь рушит все их планы. Публика будет просто подскакивать в креслах, захваченная этими драматическими событиями. Конечно, в финале истинная любовь восторжествует, и Бианка и Клейтон воссоединятся.

— А что же Николь?

— Николь? Суд выдаст ей надлежащие бумаги, в которых будет говориться о том, что ее ничто не связывало с героем и что она вообще не существовала на свете.

— Разве Николь этого не хочет? — мягко спросил Клей.

Она прижала к губам палец, который он поцеловал.

— А между тем, бедная, глупенькая Николь полюбила героя. Смешно, правда? За время их случайного супружества он ни разу не удостоил ее взглядом, но она любит его. Правда, однажды он сказал, что она замечательная женщина. И вот теперь это жалкое создание стоит перед ним, домогаясь его внимания и умоляя принять ее страсть, а он никак не может решить, что с ней делать, словно по ошибке купил плохую лошадь.